Поэтому я решил переждать это смутное время где-нибудь вдалеке от первопрестольной, а ещё лучше – и от России в том числе, пока сохраняется такая возможность. Куда же можно отправиться, с учетом того, что я стараюсь не ездить по одним и тем же местам дважды? Азия изъезжена вдоль и поперек, только недавно оттуда вернулся… Африка? Европа? Америка? Ну, кстати, можно и в Америку. Только уже не в Северную, а, например, в Южную. Давно хотел там оказаться.
* * *
Но путешествие в Южную Америку сопряжено с несколькими трудностями. Во-первых, нужны значительные финансовые возможности, а во-вторых, какие-нибудь попутчики, желательно испаноговорящие (и богатые, чего уж тут), хотя это и необязательно. О тех краях идет легенда как о весьма криминальных местах, где одному даже в светлое время суток лучше не появляться. Понятно, что континент большой, а слухи во многом преувеличены, но береженого бог бережет, так что в одиночку поехать я туда не рискнул. К счастью, есть организации, специализирующиеся на такого рода путешествиях, естественно, за определенную маржу. Но тут либо ты сам по себе против людей с мачете, либо с какой-никакой, но гарантией. На самом деле, это чисто психологический эффект, однако, как показала практика, самостоятельно ездить по Южной Америке все-таки сложней, чем по той же Юго-Восточной Азии.
Итак, маршрут. По традиции, я отдаю предпочтение вариантам, которые предполагают посещение как можно большего количества стран. В этот раз выбор пал на три государства: Перу, Боливия и Чили. Отправная точка моего трехнедельного путешествия – столица третьей по площади после Бразилии и Аргентины страны Южной Америки – город Лима, что в Республике Перу. Три недели, три страны, с третьей по площади – три раза по три, я знаю, что это к большой удаче.
Многих отпугивает долгий перелет, но к этому нужно относиться как к неизбежному злу. Ведь во времена Филеаса Фогга такой путь вообще занял бы недели. Билеты я покупал самостоятельно, самый доступный вариант предлагала испанская авиакомпания Iberia. Пять часов лета до Мадрида, где ожидается сравнительно короткий стык в три часа, после чего ещё двенадцать часов до Лимы. Итого, почти сутки чистого времени, если добавить сюда дорогу до Домодедово и ожидание в аэропорту перед вылетом, – и ты совершенно в противоположной части земного шара. Это в теории, на практике же рейс до Лимы задержали на четыре часа, но по сравнению с общим временем перелета это было уже не столь существенно.
Лима
Микроавтобус медленно пробирается по узким улочкам перуанской столицы, каждый раз почти останавливаясь перед очередным лежачим полицейским из роты безмолвных служителей закона с поистине бесконечной численностью личного состава. Наш опоздавший рейс приземлился поздним вечером, поэтому уже темно, лишь кое-где в плотно занавешенных окнах домов горит свет. Я смотрю через мутное стекло, пытаясь разглядеть проплывающий мимо пейзаж. По всей видимости, сейчас мы проезжаем какой-то достаточно благополучный район, поскольку двух- и трехэтажные здания выглядят здесь вполне прилично: из их серых стен больше не торчит железная арматура, а на высоких заборах сверху натянута колючая проволока. Много безопасности не бывает, особенно в странах Латинской Америки. Я откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. В голову лезут предательские мысли, а может не стоило ради этого ехать за тридевять земель? Но я отгоняю их прочь.
Наконец, водитель останавливается у отеля, что-то говорит по-испански и открывает двери. Мы в районе Мирафлорес, считающийся туристическим, а, значит, сравнительно спокойным. Сегодня 31 октября – светлый праздник Halloween. Нам предлагают увлекательную прогулку по ночным клубам Лимы: устрашающие костюмы, горящие в пустых тыковках свечи и piña colada. Не колеблясь ни секунды, я забираю со стойки ресепшена ключ от номера и иду к себе на второй этаж спать. Послезавтра мы уже улетаем отсюда в Куско, так что завтрашний день обещает быть тяжелым, как впрочем и все последующие.
Помещение ресторана, где накрыт шведский стол на завтрак, расположено на верхнем этаже отеля. Большое панорамное окно открывает чудесный вид на серый холодный город, подернутый дымкой тумана. Несмотря на близость к экватору, средняя температура в течение всего года колеблется здесь около 20°С. Я наливаю себе горячего кофе и сажусь за свободный столик у окна, с любопытством разглядывая заставленные всяким барахлом крыши соседних домов. Вся Лима утопает в грязноватой мгле. Эта висящая в воздухе сероватая субстанция – всего лишь водяная взвесь, а точнее, типичный для западных берегов Южной Америки плотный туман – гаруа, придающий всему окружающему какой-то потёртый замызганный вид.
В Лиме 49 различных районов, но лишь несколько из них хоть как-то интересны для иностранных туристов. Мирафлорес может похвастаться только отелями, ресторанами, ночными клубами, да парой церквушек XIX-го века, поэтому мы выдвигаемся отсюда в сторону исторического центра. От нашей скромной гостиницы до нужной нам точки около 9 километров, так что без такси здесь не обойтись. В машине кто-то открывает путеводитель и громко зачитывает вслух страницу, посвященную Лиме.
Исторический центр города славится своей великолепной колониальной архитектурой и внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Здания колониального периода представляют собой смешение испанского и индейского стилей, в результате чего появился так называемый креольский стиль, ставший визитной карточкой столицы Перу.
Такси останавливается у площади Сан-Мартин, где путешественников из далекой России приветствует полковой оркестр. Ещё никогда я не встречал столь торжественный прием в нашу честь.
На площади много людей, все рады нас видеть. Прямо возле конного памятника аргентинцу Хосе де Сан-Мартину, благодаря которому в 1821 году Перу в первый раз обрела независимость, организована небольшая ярмарка, где любой желающий может отведать домашних вкусняшек из различных уголков страны.
После плотного завтрака есть как-то не хочется, поэтому, закончив с кратким осмотром и отдав должные почести оркестру, мы идем по направлению к главной площади города – площади Оружия. Неповторимый креольский стиль наступает на нас со всех сторон.
Спроектированный испанцами центр Лимы геометрически очень строг: все улочки пересекаются под прямым углом, образуя ровные квадраты. Некоторое разнообразие в торжество прямых линий привносят знаменитые закрытые резные балконы, завезенные сюда из Андалузии и ставшие здесь характерной деталью фасада перуанского дома.
По дороге нам встречается самая первая церковь Лимы – Иглесия-де-Ла-Мерсед (базилика Божией Матери Милосердия). Некоторые особо рьяные летописцы утверждают, что часовня на этом самом месте была заложена ещё до основания самого города. Как любой театр начинается с вешалки, так и любой колониальный город испанцев должен начинаться с католического храма. Однако, более распространено мнение, что небольшую деревянную церковь здесь выстроили только в 1541 году. С тех пор здание неоднократно перестраивалось как с целью расширить, улучшить и украсить, так и просто восстановить после нескольких разрушительных землетрясений. Современный облик базилика получила только во второй половине XVIII-го века.
Если нажать на фоточку, можно насладиться богатым внутренним убранством первой церкви Лимы.
Сама же Лима была основана испанским конкистадором Франциско Писарро в 1535 году во время его третьей кампании по завоеванию империи инков. Обычно испанцы возводили свои города на месте древних индейских поселений, расположенных в наиболее удобных местах, но в этот раз что-то пошло не так. В новом городе почти не было источников пресной воды, постоянно дул ветер, а вокруг лежала практически бесплодная земля. Зато стратегическое расположение на берегу Тихого океана обеспечивало удобный доступ для прибывающих кораблей, к тому же отсюда было легко добраться до горной части Перу. Через пять лет после основания Лима стала столицей испанских колониальных властей и даже получила титул «Города Королей». Она пережила наплыв испанской знати и правление 40 вице-королей, прежде чем в 1821 году Хосе де Сан-Мартин объявил её столицей независимого Перу.
Если где-то и должен сохраниться колониальный образ прошлого, так это здесь – на площади Оружия (Plaza de Armas). Местные жители любят это место и часто приходят сюда отдохнуть, посмотреть на зеленую траву и устроить какую-нибудь небольшую акцию неповиновения с применением камней и бутылок с зажигательной смесью прямо перед Дворцом правительства. Бережно хранящий наследие Франциско Писарро дворец занимает целый квартал и является действующей резиденцией президента страны. Следует отметить, что дух отца-завоевателя гораздо ближе, чем кажется. Несмотря на противоречивое отношение к Писарро в 1985 году в честь 450-ой годовщины со дня основания Лимы его останки были торжественно перезахоронены в главном кафедральном соборе города.
В колониальную эпоху площадь служила рынком, ареной для корриды и местом для виселицы, где совершались казни преступников. Впрочем, еретиков во времена Святой инквизиции все-таки предпочитали сжигать, сооружая для этого посреди площади большой костер. Но это всё давно в прошлом.
Нынешняя Лима – это типичный южноамериканский мегаполис с историческим колониальным центром, пестрыми кварталами, оживленными улицами, толпами разношерстного народа и трущобами, окружающими город со всех сторон. Вместе с пригородами население Лимы составляет свыше 9 миллионов человек, хотя ещё в 1960-х годах здесь жило всего лишь около 1 миллиона. Однако, за двадцать лет численность многократно возросла за счет приезжих и беженцев из горных районов страны. Важную роль в этом сыграло сильнейшее землетрясение 1970 года и начавшаяся в начале 1980-х годов «народная война» между правительственными силами и Коммунистической партией Перу – Сияющем путем, или «Сендеро Луминосо» (Sendero Luminoso). Творчески переосмыслив заветы марксизма-ленинизма, открывающие сияющий путь в революцию, Мануэль Рубэн Абимаэль Гусман Рейносо, более известный как «Председатель Гонсало», объявил начало новой эпохи, организовав несколько акций устрашения по всей стране. Согласно официальным данным, за годы гражданской войны в Перу, пик активности которой пришелся на 1980-2000 годы, погибло 69 280 человек.
Наибольшими симпатиями последователи Председателя Гонсало пользовались у крестьян и выходцев из беднейших слоев населения. Им же и досталось больше всего. Многие остались без земли, работы и средств к существованию. Новую жизнь проще всего было начать в столице, где даже за неквалифицированный труд они могли получать втрое больше, чем выращивая картошку у себя в Андах. Так всего за пару-тройку десятилетий Лима чудовищно разрослась в размерах. Ещё недавно там, где были лишь скалы и песок, теперь теснятся жалкие лачуги новых жителей столицы. В трущобах живет около 70% населения столицы, и именно они образуют уникальный неповторимый облик Лимы, а вовсе не креольский стиль и андалузские балконы.
Система общественного транспорта Лимы отличается изрядной долей хаоса. Из-за сложных грунтов в городе долгое время не существовало метро, одну-единственную наземную ветку власти запустили лишь в 2012 году. Потому все 9 миллионов передвигаются на автобусах (или такси, если кто побогаче). Старые машины, выпущенные ещё до введения любых экологических стандартов, вносят свою лепту в тяжелый смог над городом. В Лиме действует около 500 транспортных компаний, обслуживающих вдвое большее число маршрутов. Для колорита мы проезжаем несколько остановок на местном автобусе, набитом как утренняя электричка из Балашихи. Что сказать, бывает и хуже. Кстати, под словом «метро» большинство жителей столицы подразумевает линию специальных автобусов, которые передвигаются по отдельным выделенным полосам на скоростных автострадах.
Ладно, вернемся к колониальной архитектуре. Церковь Сан-Франциско, входящая в комплекс одноименного монастыря, считается одним из самых примечательных сооружений в Лиме. За последние 400 лет обитель монахов-францисканцев, как и многие другие исторические сооружения, не раз восстанавливали после землетрясений.
Монастырь знаменит двумя вещами: большой библиотекой, где хранятся тысячи старинных книг, некоторые из которых написаны ещё во времена конкистадоров, и подземными катакомбами, служившими в колониальный период городским кладбищем. К настоящему времени там обнаружено около 70 тыс. захоронений. Внутри монастыря строго-настрого запрещено фотографировать, но нет в мире таких запретов, которые мы не могли бы преодолеть.
Между тем, день постепенно клонится к закату. Половина группы изъявляет желание вернуться в отель, мы же решаем немного прошвырнуться по прибрежной части Мирафлореса. Ездил ли ты, читатель, когда-нибудь в багажнике перуанского такси? О, да у тебя ещё всё впереди!
Сытый и напыщенный Мирафлорес. Вход во многие заведения здесь разрешен только иностранным туристам и чистокровным белым потомкам испанских конкистадоров. Индейцы и метисы могут лишь завистливо стоять у входа, размахивая бесполезной тут Декларацией прав человека ООН.
Когда на Лиму окончательно опускается ночь, мы снова возвращаемся в центр, где последней точкой, так сказать, завершающим аккордом нашей программы будет яркое и ослепительное шоу фонтанов в Парке Ресерва (Parque de la Reserva). Парк был выстроен в честь солдат-резервистов, павших в боях с чилийской армией, оккупировавшей Лиму во время Тихоокеанской войны в 1881 году. Торжественное открытие состоялось 19 февраля 1929 года, но к началу 1990-х вся инфраструктура здесь пришла в упадок, а большинство сооружений было разрушено. Лишь в 2007 году парк был заново открыт в современном стиле с огромным количеством разноцветных фонтанов. Детишкам нравится.
Главной фишкой парка считается лазерное шоу под музыку, которое идет три раза в день. Шоу собирает толпы местных жителей, пришедших послушать на свежем воздухе популярные мелодии прошлых лет. Помпезный парк, внесенный даже в свое время в Книгу Рекордов Гиннеса, мне кажется лишним для окруженной трущобами Лимы, тем не менее, я досматриваю представление до конца.
Зрители начинают постепенно расходиться, а небольшие, расположенные прямо у выхода из парка забегаловки сворачиваться и убирать столы. Странно, но почему-то ни в одном заведении здесь не продают пиво, поэтому приходится брать себе национальное блюдо под названием антикучо – шашлык из бычьего сердца с острым перцем – и запивать его чаем из пакетика.
Прощай, Лима! Завтра утром мы уже улетаем отсюда, но я не думаю, что буду сильно скучать.
Куско
Верховный Инка Атауальпа сидел на небольшой, очень низенькой скамеечке, как обычно сидят турки или мавры, во всем своем величии, окруженный всеми своими женщинами и многими вождями. Желая продемонстрировать свое могущество, посланец губернатора Эрнандо де Сото подъехал так близко к правителю, что жаркое дыхание из ноздрей его коня всколыхнуло борлу на голове Инки. Атауальпа, хотя прежде никогда не видел лошади, не проявил никакого любопытства, напротив, оставаясь абсолютно неподвижным и не промолвив ни единого слова. Тогда в дело вступил брат губернатора Эрнандо Писарро, произнеся заранее заготовленную речь, в которой он заверил правителя, что испанцы пришли с миром, и выразил сожаление, что губернатор не смог лично присутствовать на этой встрече. Однако, он просил передать, что для него будет большой честью, если повелитель великого народа завтра нанесет визит в их лагерь неподалеку.
Атауальпа поднял глаза и посмотрел на закованного в сверкающие металлические доспехи пришельца. Он много слышал о них от своих разведчиков – испанцы до этого плохо отнеслись к его вождям, но может сейчас они смогут ему помочь в борьбе с заклятыми врагами? Эрнандо запальчиво ответил, что десяти христиан верхом на лошадях будет достаточно, чтобы уничтожить любого противника, а его воины понадобятся только для того, чтобы отыскать тех, кто спрятался. Атауальпа лишь улыбнулся и пригласил чужестранцев спешиться, чтобы отобедать с ними. Эрнандо отказался, тем не менее после некоторых колебаний всё же согласившись на церемониальную чашу с напитком из кукурузы. Он получил, что хотел: Верховный Инка пообещал завтра лично отправиться в Кахамарку, где располагались испанцы, чтобы встретиться там с губернатором.
Теперь у испанцев было время поразмыслить над ситуацией. Люди, которых возглавлял Франциско Писарро, были опытными и закаленными в боях воинами. Многие из них приобрели свой опыт в завоевательных походах в Карибском бассейне, Мексике и Центральной Америке, кто-то воевал в Италии и Африке. Даже самые молодые члены экспедиции компенсировали недостаток боевого опыта искусностью в военных упражнениях, смелостью и бесстрашием, граничащим с безрассудством. В феодальной структуре испанского общества пробиться наверх можно было только удачно женившись на богатой наследнице или приняв участие в войне. Над этой экспедицией витал дух золотой лихорадки, в какой-то мере подкрепленный убежденностью в том, что это своего рода крестовый поход. Тем не менее, их было всего 168 человек перед многотысячной армией Атауальпы.
Близился полдень, но Верховный Инка не торопился совершить свою короткую поездку через равнину в Кахамарку. Испанцы стали нервничать, но вскоре армия индейцев пришла в движение. Атауальпа решил превратить свой визит к необычным чужеземцам в церемониальное шоу. Передовой отряд, одетый в клетчатые мундиры различных цветов, медленно продвигался вперед, подметая дорогу перед Инкой. За ним двигались три других отряда каждый в своей форме, с пением и танцами, затем множество людей в доспехах, с большими металлическими дисками и коронами из золота и серебра. Расстояние между двумя лагерями составляло всего лишь шесть километров, однако его хватило, чтобы Инка засомневался. Он был сыном Солнца и богом. Бог не может колебаться. Но человеку свойственны сомнения. Атауальпа остановил процессию, приказал установить палатки и направил Писарро послание, что он придет на следующее утро. Однако, получив ответ от раздосадованного губернатора, поменял решение, взял с собой только семь тысяч воинов и вступил в город.
На треугольной площади, окруженной стеной с двумя выездами на улицы, вместо губернатора Франциско Писарро с верными ему людьми приветствовать Атауальпу вышел монах-доминиканец Висенте Вальверде с Библией и распятием в руках, чтобы прочесть длинную лекцию о христианской вере. Чужеземец с выбритой макушкой уговаривал его отказаться от божественной принадлежности и принять другого короля, более великого, чем он сам. Не знакомый ни с книгами, ни с буквами Атауальпа опешил от такой наглости и бросил протянутую ему Библию на землю. Casus belli. Тут же по индейцам был сделан залп из артиллерийских орудий и аркебуз, имевшихся у испанцев, а из засады на лошадях выскочили закованные в латы всадники, буквально прорубая себе дорогу через невооруженных воинов до правителя инков. Индейские вожди погибали, сражаясь голыми руками и пытаясь защитить Атауальпу. Испанцы своими стальными клинками рубили индейцам руки, но они продолжали поддерживать паланкин своего повелителя плечами. На место убитых приходили новые воины, но всё было бесполезно. Не потерявшие ни одного солдата испанцы убивали практически не сопротивлявшихся защитников, не прекращая резни, пока солнце не опустилось за горы, а на поле боя не осталось ни одного живого индейца. Атауальпа был захвачен в плен, чтобы вскоре оказаться казненным, и могущественная империя инков, насчитывающая до 10 миллионов человек, практически перестала существовать. Великолепная столица государства – Куско – пала через год, 15 ноября 1533 года, а на месте дворцов и храмов Солнца испанцы возвели свои дома и церкви.
Но настоящую красоту нельзя уничтожить, хотя испанцы и сильно старались. Инки не знали, что такое колесо, были слабы в металлургии, используя только примитивные бронзовые орудия, и не имели вьючных животных, кроме тощих лам. Как же тогда они смогли выстроить огромный город, где камни стен совершенно произвольной формы идеально подогнаны друг к другу так, что между ними нельзя просунуть и лезвие ножа? Ведь и цемент им был неизвестен…
Терпение и труд, мой дорогой друг, всё перетрут, даже камень. Жесткая иерархическая система управления, строгие законы и неизбежность высшей меры наказания за малейшую провинность способны творить чудеса в любые времена и эпохи.
По правде говоря, мало народов в мире, по-моему, имели лучшее правление, чем у Инков. — Педро де Сьеса де Леон. Хроника Перу.
Испанцы поначалу попытались разрушить возведенные инками строения, но быстро выдохлись и предпочли использовать «имперскую кладку» как фундамент для своих домов, просто надстраивая верхние этажи. Любопытно, что после землетрясения 1950 года многие здания колониального периода обвалились, обнажив первоначальную основу, которая осталась целой и невредимой. До сих пор многие улочки в городе хранят наследие Великого Инки Пачакути, объявившего Куско столицей своей новой империи.
Само собой, при Пачакути всё было чуток побогаче, посолидней. Стены многих зданий были украшены искусно изготовленными пластинами из золота и серебра. Где они сейчас, пожалуй, знают только испанцы.
Самым главным строением города у инков считался храм Кориканча, посвященный наиболее почитаемому божеству – богу Солнца Инти. Испанские хроники рассказывают об изумлении конкистадоров, увидевших внутренний двор храма, полный гуанако, деревьев, фруктов, цветов и даже бабочек, отлитых из столь вожделенного ими золота и серебра… Незачем глупым индейцам столько богатства, так что крышу пристанища Инти снесли, всё золото вывезли, а на развалинах под личным присмотром Франсиско Писарро и брата Висенте Вальверде началось возведение церкви и монастыря Санто-Доминго.
Ко второму дню я уже запомнил бо́льшую половину имен моих попутчиков в этой экспедиции по Южной Америке, хотя кое-какие сложности ещё остаются.
12 девочек и 4 мальчика – именно таков гендерный состав нашего коллектива, которому предстоит вместе провести следующие две недели и постараться стать единым целым, где один за всех и все за одного. Но сегодня Куско дает нам полную свободу, поэтому народ быстро разделяется по интересам: часть остается отдыхать в отеле, кто-то прямиком идет в местные магазины за несравненным шарфиком из шерсти альпаки, кому-то интересна непревзойденная перуанская кухня, ну а кто-то обязательно должен обойти все достопримечательности этого города, иначе до конца дней своих будет корить себя за упущенные возможности. Я рад, что нашел здесь единомышленников, готовых всё отдать за хороший кусок мяса с картошечкой.
О, божественный и восхитительный куй! С тобой не может сравниться ни одно блюдо в этой части земного шара! А если взять ещё и чарочку писки, то вполне ощущаешь себя в гастрономическом раю. На протяжении столетий национальная кухня Перу впитывала в себя всё лучшее, что приносили с собой испанские хозяева, африканские рабы или китайские иммигранты, не растеряв при этом традиционный кулинарный опыт индейских народов. Не зря перуанская кухня считается самой богатой и разнообразной в Латинской Америке, и всё благодаря кую.
Кую и коке, вернее, листьям коки. Вечнозеленый кустарник с мелкими беловатыми цветками и красными плодами-костянками из семейства Erythroxylaceae издревле имел священное значение для культуры народов Анд. Инки боготворили коку, поэтому её употребление считалось особой привилегией знати, военачальников, жрецов и наставников. Кока заглушала чувство голода и жажды, снимала на время усталость и не давала замерзнуть в холодном климате гор. Её использовали и как эффективное обезболивающее средство, и как денежный эквивалент при обмене. Когда испанцы попали в Куско, они быстро поняли всю полезность этого растения и сами пристрастились к традиции его употребления. Но церковь неусыпно бдила за моральным обликом своих прихожан, так что в 1567 году Вторым Лимским Собором жевание коки было признано языческим обрядом и запрещено.
Как будто индейцам было какое-то дело до решения католических властей. Они жили в горах на большой высоте, где обязательно нужны были средства, помогающие справиться с последствиями гипоксии. Так, Куско располагается на высоте около 3500 метров над уровнем моря. Количество кислорода в воздухе здесь уменьшается на одну треть по сравнению с побережьем. Реакция организма на недостаток кислорода – увеличение объёма вдыхаемого воздуха или гипервентиляция. Ты больше и чаще дышишь, если по-простому. Однако, гипервентиляция обеспечивает поддержание достаточного количества O2 в лёгких, но не в крови, то есть не препятствует развитию гипоксии. Болит голова, тебя тошнит, наблюдается быстрая утомляемость и развивается отек мозга и легких, если по-простому. Но, к счастью, содержащиеся в листьях коки волшебные алкалоиды помогают сохранить в горах силу и активность. Да и просто немного поднять настроение. Так, по крайней мере, говорят местные жители. У них-то никаких симптомов горной болезни нет.
Утром кока-чай на завтрак, пакетик листьев пожевать с собой на работу, стейк из альпаки в кока-соусе и кока-леденцы на десерт – определенно, без коки мир бы выглядел намного тусклей и печальней.
Взять хотя бы Лиму. Ну как можно сравнивать город без коки…
… с городом, где она имеется!
Эффект от нахождения на большой высоте наблюдается не сразу. Когда только вступаешь на асфальт аэродрома после выхода из самолета, кажется, что всё как и раньше и никакой разницы в мироощущении нет. Но постепенно недостаток кислорода берет свое, и ходить по холмистым улицам Куско становится всё сложней. Внезапно небольшой подъем в горку к очередной церкви вызывает одышку и легкое головокружение. Кровь стучит в висках, а голова становится чугунной и наполняется тупой ноющей болью.
Конечно, лично я уверен, что лучше всего от головной боли помогает старый добрый Цитрамон П, но и вклад коки я не стал бы недооценивать. В конце концов, ведь главное – результат. Боль отходит на второй план, и вот я стою у одного из многочисленных соборов Куско – церкви Св. Франциска Ассизского, превращенной в большой музей. Молоденькая экскурсоводша лучится радостью от одного только вида новых посетителей, её распирает от желания рассказать нам всё, что она знает о Святом Франциске, об инках и испанцах, о висящих здесь картинах и распятиях. Но я вынужден её расстроить, у нас есть только 27 минут и ни секундой больше, впереди ещё пять церквей и шарфик.
Если её и огорчает наш настрой, то она не показывает виду и бодро ведет свою небольшую процессию прямо в катакомбы, где в одном из склепов на полу выставлены художественно разложенные черепа, а на сырой стене большими берцовыми костями выложена надпись «Jesús te ama». Как-то я совсем упустил из виду, что Святой Франциск покровительствовал дизайнерам-некромантам.
Поблагодарив гида за великолепно проведенную экскурсию, мы выходим обратно на свет божий. На самом деле, по Куско приятно и просто гулять по улочкам, дыша чистым разреженным воздухом и впитывая дух инко-испанского города, равного которому нет во всем Перу. (Так в один голос утверждают путеводители).
Впрочем, как бы далеко ты не ходил, каждый раз снова возвращаешься на площадь Оружия, сюда, в самое сердце Куско. Быть может, путеводители не врут, ведь это место очаровывает с первого взгляда своим неповторимым колоритом и какой-то неизвестной науке притягательной силой, находящейся за рамками четырех фундаментальных взаимодействий элементарных частиц. Здесь прекрасно уживаются и торжественность величественных соборов, и уют типичных колониальных домишек с красными черепичными крышами, где первые этажи заняты под лавки и магазины, в которых радушные хозяева готовы предложить тебе всё, что угодно начиная от сувенирных безделушек и заканчивая ими же.
* * *
Ответственным за наш досуг в окрестностях Куско является Хулио – невысокий и толстенький потомок индейцев лет пятидесяти, владеющий тут скромным туристическим агентством. Работая в сфере услуг, где нужно напрямую иметь контакт с клиентом и выполнять любые его прихоти, он тем не менее очень скупо посвящает нас в детали сегодняшнего дня, предпочитает держать все подробности в своей голове. Любые попытки получить хоть какие-то разъяснения и уточнить маршрут разбиваются о непроницаемое лицо Хулио и его уклончивые противоречивые ответы. Всё, что удается от него добиться – это узнать, что сегодня наш ждет лёгенькая пешечка к затерянному где-то в горах поселению Huchuy Qosqo, что означает Маленькое Куско.
Через час дороги по горным серпантинам минивэн останавливается в центре небольшого поселка. Мы выходим на улицу, чтобы немного размять ноги. Хулио говорит, что дальше дороги для автомобилей нет, поэтому надо идти пешком. Наша прогулка не продлится больше двух-трех часов, так что лишние вещи можно оставить в машине, взяв с собой только самое необходимое. С этими словами он берет с переднего сиденья свой потрепанный красный рюкзак и бодро, насколько позволяет его грузная комплекция, шагает к отрытой в каменном заборе калитке.
– Ой, не туда свернул, – виновато улыбается Хулио, когда через сто метров мы упираемся в обрыв.
– Ой, спутал поворот, – Хулио широко разводит руками, когда очередная выбранная им дорога заводит нас в тупик. – Давно здесь не ходил.
На третий раз ему все-таки удается найти правильный путь, и наша далеко растянувшаяся процессия начинает медленно подниматься по тропинке в гору. Мы ещё выше над уровнем уровня, чем даже Куско, а на такой высоте каждые сто метров ощутимо сказываются на уровне кислорода. Акклиматизация наступит только через несколько дней, а сейчас нужно, превозмогая одышку, слабость и головную боль, идти вперед.
Но зачем? Зачем нужные такие страдания? Ну, во-первых, всегда интересно проверить возможности своего организма, а во-вторых, в Андах просто прекрасно! Не похожие ни на что горы окружают тебя со всех сторон, открывая восхитительную панораму на лежащие внизу в Священной долине инков города. Я был и на Кавказе, и в Альпах, и в Гималаях, не считая различных горных систем поменьше, но определенно Анды отличаются от всего увиденного.
Надо сказать, что с того момента, как сюда впервые пришел человек, горы всегда оставались наиболее приспособленным местом для обитания в этой части Южной Америки. Во времена расцвета империи инков большинство людей жило в Андах. Здесь они пасли лам и альпак, выращивали на террасах батат с маисом и поклонялись богу Солнца. Безжизненная прибрежная пустыня с одной стороны горной гряды и непроходимые джунгли с другой их как-то не особо интересовали. А вот посередине было замечательно, если не считать утомительных подъемов и спусков. Но для этого боги дали им коку.
А вот испанцы, наоборот, не любили лазить по горам, основав для себя множество городов вроде Лимы на побережье. И хотя теперь основная часть населения Перу предпочитает перебиваться с хлеба на воду в трущобах больших мегаполисов, Анды всё ещё остаются весьма желанным местом для жизни. Чистокровные наследники европейцев составляют всего лишь 15% населения страны, в то время как индейцы и потомки смешанных браков свыше 80%. Основная народность имеет название кечуа (да-да, бренд Quechua из Декатлона назван так в честь индейцев Южной Америки), именно она стала базисом общей культуры всей империи инков. И где же жить настоящему индейцу, кроме как на земле, где обитали его деды и прадеды?
И что делать, кроме как как заниматься земледелием и пасти скот, как это делали многие поколения до этого в течение столетий?
Между тем, мы топаем по горам на высоте 4000 метров уже несколько часов, а Маленькое Куско всё и не думает показываться. Хулио в ответ на полный ненависти взгляд каждый раз вытирает пот со лба и успокаивает, что ещё 20 минут и там, за перевалом, нас будет ждать финиш. Мы покорно идем дальше, чтобы за очередным подъемом обнаружить всё тот же знакомый пейзаж и абсолютно никаких следов Маленького Куско.
Когда жизнь Хулио Сусанеса уже висит на волоске, мы спускаемся, наконец, к развалинам древнего города инков. Здесь силы окончательно оставляют бо́льшую часть нашего штурмового отряда.
Хулио идет договариваться с контролерами и через пять минут возвращается с пачкой билетов:
– Пойдемте за мной, мы начнем осмотр с огромных хранилищ инков.
– Да пошел ты, Хулио, – лениво возражает чей-то голос, раздающийся из лежащих вповалку тел, – В смысле, сам иди.
– Точно, а мы пока полежим здесь на солнышке, – вторит ему другой, не менее ленивый голос.
– Ну чо пристал, Хулио? – к обсуждению присоединяется третий голос.
Озадаченный Хулио тяжело вздыхает и садится на траву. У него есть программа, и он обязательно должен ей следовать. Преднамеренный саботаж экскурсии совершенно не входит в его планы. Хулио смотрит на часы, потом на вверенных ему туристов и внезапно ему в голову приходит идея. Он вскакивает на ноги и говорит, что дальнейший путь до машины всё равно проходит через знаменитые археологические раскопки, поэтому он пойдет впереди и покажет дорогу, заодно рассказывая историю Huchuy Qosqo.
– Машина? Где машина?
Хулио поворачивает голову, практически лишенную шеи, как и у всех мужчин кечуа, в сторону вопроса. Наш минивэн, а так же кафе с туалетом находятся совсем рядом: внизу в городке Ламай, всего лишь в полутора часах ходьбы отсюда. Если мы поторопимся, то может быть ещё успеем до закрытия.
Неутомимый Хулио что-то рассказывает о восьмом Инке по имени Виракоча, который построил здесь большинство зданий, о его тёрках с девятым Инкой Пачакути, об ирригационных каналах и постоялых дворах, но его никто не слушает. Новость о полуторачасовом спуске занимает все мысли. Конечно, идти вниз с горы – это не плестись вверх на подъем, но полтора часа, Карл!
Я доползаю до машины и плюхаюсь в кресло безжизненным мешком. Проклятые инки, ну чего им не сиделось в своей Священной долине? Пока остальные ещё плетутся, пытаясь сберечь натруженные колени и спасти большие пальцы ног от мозолей, можно наконец-то открыть выданный утром сухой паек и немного перекусить. Постепенно собирается вся группа, последним появляется Хулио. Он дважды пересчитывает количество, словно не веря, что все спустились живыми, и торопит всех с посадкой в минивэн. Мы не должны пропустить свой поезд.
Мачу Пикчу
Но до вокзала ещё нужно доехать. К сожалению, к легендарному Мачу Пикчу не ведет ни одна автомобильная дорога, добраться туда можно либо за несколько дней пешком по дороге инков, как это делали сами инки, либо на поезде. Есть ещё вариант с вертолетом, но это явно не про нас. Отсутствие альтернатив способствует появлению картельного сговора между двумя железнодорожными компаниями, оперирующими на этом маршруте. Так, прямой поезд из Куско стоит 345 долларов США в один конец (ладно, почти прямой – часть дороги всё равно придется проехать на автобусе). А нищебродский вариант – всего лишь от 60 до 120 баксов в зависимости от времени отправления. Этот поезд идет от ближайшей к Мачу Пикчу станции с непроизносимым для русского человека названием Ольянтайтамбо (Ollantaytambo). Вот в это Ольянтайтамбо мы как раз и направляемся.
На вокзал мы приезжаем, когда уже стемнело. Несмотря на цены, здесь полно народу – все хотят увидеть затерянный город инков. Рекламные проспекты, щедро разложенные у билетных касс, обещают чудные виды, которые ждут нас на пути к Мачу Пикчу. Но ночью в окне можно увидеть только свою физиономию в отражении. Тем не менее, полтора часа пролетают незаметно (напомню, за 80 полновесных долларов США), и вот мы уже выгружаемся на вокзале небольшого городка Агуас-Кальентес (Aguas Calientes).
Это достаточно молодое поселение, оно было основано чуть более ста лет тому назад, в 1901 году, несколькими фермерскими семьями. Когда в 1920-х начали строить железную дорогу, городок тут же превратился в рабочий лагерь для железнодорожных рабочих. Сейчас же здесь нет ничего, кроме гостиниц и ресторанов, а также огромного рынка, который как щупальца огромного спрута заполняет всё свободное пространство между ними. Именно с Агуас-Кальентеса начинаются все экскурсии к таинственному городу инков.
Рано утром приходит и наш черед увидеть «новое чудо света». Автобус медленно пробирается по проложенной через густые заросли дороге наверх к заветному входу, перед которым в беспорядке толпятся многочисленные туристы со всех уголков земного шара. Мачу Пикчу без сомнения – самая известная достопримечательность Перу, и хотя власти стараются содрать как можно больше денег с каждого посетителя, тем менее, существуют строгие квоты на посещение города. Только 2500 счастливчиков в день могут увидеть Мачу Пикчу, поэтому без заблаговременного бронирования билетов делать здесь нечего.
– О, так вы из России? Это же очень далеко! – цокает языком контролер, меняя выданную мне бумажку с бронью на билет для прохода.
Я киваю головой и беру билет. Да, я вполне мог бы сидеть сейчас перед экраном компьютера в далекой Москве, изредка выглядывая в окно только для того, чтобы увидеть там свинцовое небо и мерзкий моросящий дождь. И пусть эта перспектива приближается с каждым днем с неотвратимостью часового механизма, сегодня меня занимают совсем другие мысли. Я просачиваюсь сквозь турникеты и поднимаюсь по узкой горной тропинке вслед за гидом. Мачу Пикчу появляется из-за скал внезапно и сразу во всей своей красе.
Долгое время о существовании затерянного города инков ходили только легенды. Испанские конкистадоры так и не добрались до Мачу Пикчу. О том, что город и вправду существует, миру стало известно лишь в начале XX-го века. Его обнаружил американский исследователь Хайрам Бингем из Йельского университета 24 июля 1911 года после нескольких лет, потраченных на поиски совсем другого легендарного города инков Вилькабамбы. История гласит, что когда он поднялся на вершину горы через непроходимые, полные змей, джунгли в сопровождении выделенного правительством отряда охраны и местного проводника-переводчика, то обнаружил там две индейские семьи, охранявшие «потерянный город». Бингем подарил мальчику, жившему в одной из семей, монетку в один соль, и тот показал американцу дорогу к древним развалинам. Так всего за 30 американских центов человечеству открылся потаенный город, видевший расцвет и закат цивилизации инков.
Как это часто бывает со многими историческими памятниками, дошедшими до наших дней спустя много веков после их возведения, неизвестны ни цель его строительства, ни число жителей, ни даже настоящее название. Имя Мачу Пикчу на языке кечуа означает «старая вершина» и было дано находке уже в наши дни.
Наиболее распространенная версия утверждает, что город был выстроен девятым Инкой Пачакути в честь своей знаменательной победы над враждебным ему племенем чанка около 1440 года. В те годы государство инков было всего лишь одним из нескольких подобных образований в Андах и на побережье, занимая небольшую территорию в районе Куско. Престарелый Инка Виракоча не смог ничего противопоставить прямой и явной угрозе со стороны чанка и позорно бежал с поля боя, поэтому за дело пришлось взяться его сыну Куси Юпанки. Сослав папашу подальше и приняв командование войсками на себя, он смог привлечь новых союзников из числа соседних общин и разбить всех врагов. Это событие в традиции инка стало началом новой эпохи, так называемым «изменением мира» (пачакути). Победоносный полководец стал главным правителем империи и обрел свое новое прозвище, означающее «изменивший мир», под которым он и вошел в историю. В честь этих побед новоявленный Пачакути распорядился построить несколько императорских дворцов, в том числе и в месте, известном нам как Мачу Пикчу.
Считается, что город служил зимней резиденцией для Пачакути, хотя ему и пришлось ждать новоселья несколько лет. Нелегкое это дело, скажу я вам, возвести целый город с нуля на вершине горы. Но, как уже отмечалось, инки были законопослушны, и поэтому
трудолюбивы. Верхушку горы срыли и тщательно выровняли. Массивная каменная архитектура и проливные дожди, характерные для данного региона, потребовали от инженеров древности создания прочных конструкций, способных выдержать невероятный вес и устоять под натиском водных потоков. Исследовавшие Мачу Пикчу археологи выяснили, что около 60% конструкций города находится под землей. На мощном фундаменте началось строительство религиозных сооружений, домов и огромных террас, призванных снабжать продовольствием жителей города.
Во времена инков сюда допускались только избранные. Не очень много людей вообще знали о существовании города. Вероятно, именно этим и объясняется и тот факт, что испанцы не нашли его за целых 400 лет. Помимо императора здесь жила верховная знать, жрецы, ремесленники и слуги. Чтобы скрасить их нелегкую судьбу, в Мачу Пикчу также поселились мамакуны – избранные девственницы, посвятившие свою жизнь служению богу Солнца. Однако, то обстоятельство, что со всех сторон сюда ведут проложенные инками в горах дороги, а также что до сих пор со всех сторон на соседних горах находят второстепенные руины, позволяет предположить, что кроме тайного пристанища руководства империи Мачу Пикчу мог выполнять и другие функции такие как торговые или религиозные.
Центр Мачу Пикчу разделен большой площадью на две части – условно называемые верхним и нижним городами (слева и справа, соответственно, если смотреть со стороны входа). В нижней части располагаются жилые дома и складские помещения. По разным оценкам в зимний период здесь жило всего лишь от 500 до 750 человек, а летом в период дождей вообще не больше 200, не очень много даже для тех времен. Все-таки в число избранных не так-то легко попасть, если только ты не хорошенькая, на всё готовая девственница.
Верхняя же часть города отдана на откуп дворцам и храмам, среди которых попадаются весьма любопытные. Например, «Храм трех окон» – три трапециевидных ниши, выходящие на восток. Что они собой символизировали – это науке неизвестно. Бингем, ориентируясь на путанные записи испанских хроников, считал, что храм сооружен в честь первого правителя инков, а три окна – это три пещеры, откуда вышел весь его род, божественный, ясен пень.
Спорное объяснение, однако, как оно было на самом деле, никто точно уже не скажет. Гораздо больше единодушия относительно главного алтаря Мачу Пикчу – священного камня Интиуатана, что в переводе с кечуа означает «место, где привязано солнце». Вырезанный целиком из гранитного монолита сложной многоугольной формы камень служил своего рода солнечной обсерваторией жрецам инков. В дни весеннего и осеннего равноденствия небесное светило находится точно над вертикальным выступом, ну а в день самой длинной ночи, или зимнего солнцестояния по-научному (что в июне, мы же в Южном полушарии), длинная тень не дает солнцу исчезнуть. Жрецы как дети радовались этому событию, пели гимны и устраивали пышные жертвоприношения богу Солнца. Инти остался с ними ещё на один год.
Несмотря на то, что при раскопках захоронений в Мачу Пикчу нашли 150 скелетов женщин и только 24 скелета мужчин, причем большинство умерших женщин были молодыми, в возрасте до тридцати лет, традиционно считается, что в империи инков не было человеческих жертвоприношений. Конечно, врачеватели инков умели делать трепанацию черепа, кое-кто даже выживал после этой нейрохирургической операции, но в целом уровень медицины был не сравним с сегодняшним. Так почему бы мамакунам не помирать от волчанки или стафилококкового менингита? А в жертву богам приносили животных, в частности, лам: утром и днем – белую, вечером – черную ламу. Три ламы по расписанию достаточно, чтобы задобрить любого бога.
Когда смотришь на великолепную панораму Мачу Пикчу, то не в последнюю очередь этот неповторимый облик создает гора Уайна-Пикчу, на триста метров взмывающая вверх над городом.
А нельзя ли?…
Можно. Правда, если в сам город могут попасть 2.5 тысячи посетителей, то на Уйану-Пикчу доступ разрешен только 400 наиболее упорным и настойчивым, забронировавшим билет за дополнительную мзду заранее. Мачу Пикчу лежит на высоте всего 2450 метров над уровнем моря, так что подниматься по узким каменным ступенькам здесь намного легче, чем ходить по холмистым улочкам Куско, не говоря уже о горных тропах Маленького Куско. На вершине нет ничего особо интересного, кроме развалин храма Луны, радостно делающих селфики запыхавшихся туристов и уникальной возможности взглянуть на «затерянный город инков» с высоты птичьего полета.
После пленения Атауальпы и фактического падения империи инков через некоторое время все жители города таинственно исчезли. Джунгли быстро поглотили храмы, дворцы и жилые дома, как будто их никогда и не было. Священный город канул в Лету, просуществовав меньше ста лет, унеся с собой тайну своего настоящего названия и предназначения. Инки создали самую мощную цивилизацию в Южной Америке, но оказались абсолютно бессильны перед кучкой испанских конкистадоров, вооруженных Священным Писанием и огнестрельным оружием.
Когда сталкиваются две цивилизации, стоящих на разных уровнях развития, проигравшая сторона практически всегда обречена. От старого уклада жизни не остается ничего, многовековое культурное наследие втаптывается в грязь тяжелыми сапогами захватчиков, а на месте поверженных богов воцаряется довольное новое божество. Симбиоз идей, сплав новых технологий и старых традиций возможен только в сказках летописцев, ведь историю пишут победители. А фактически испанцы уничтожили могущественную империю инков, превратив её в глухую провинциальную колонию. До сих пор вся Латинская Америка – это страны третьего мира с постоянно сменяющими друг друга диктатурами и военными хунтами. Западный мир победил.
Единственная вещь, которая омрачает посещение Мачу Пикчу – это мелкие, но очень злобные мошки, от которых нет никакого спасения, кроме как облиться с головы до пят репеллентом и закутаться во что-нибудь плотное, стараясь не оставлять непокрытой ни одну часть тела. Хотя этим тварям всё нипочем, не успеваешь опомниться, как все руки покрытыми мелкими красными, похожими на сыпь, точками. Укусы пройдут только через три недели, но я об этом пока не знаю.
* * *
Обратно мы возвращаемся тем же способом: поезд от Агуас-Кальентеса до Ольянтайтамбо, где нужно пересесть на автобус, который уже довезет нас до Куско. Но покой нам только снится. Одна короткая ночь, а утром снова автобус и дорога длиной в 400 километров до города Пуно. Чтобы ехать было не так скучно, по пути автобус будет делать остановки у известных достопримечательностей. Итак, нас ждет:
- католическая церковь с великолепным внутренним убранством;
- маленький, но очень симпатичный музей керамики;
- древние развалины инков;
- и, наконец, непередаваемый колорит провинциальных колониальных перуанских городков.
Через пару часов автобус сворачивает с шоссе, чтобы сделать первую остановку в городке Андагуаилильяс. Так, теперь медленно и по слогам: Анда – гуа – илильяс. Это поселение в две улицы и три дома знаменито свой церковью Сан-Педро, которую предприимчивые перуанцы окрестили «Сикстинской капеллой Нового Света» и теперь собирают денежки с постоянного потока туристов, желающих убедиться в этом своими собственными глазами.
Она была построена в 1631 году, как и подавляющее большинство соборов испанцев, на фундаменте древнего храма инков. Но меня католические церкви, да ещё за деньги, не сильно возбуждают. Пока часть нашей группы идет смотреть уникальную лепнину, оригинальные фрески, раскрашенный деревянный потолок и позолоченный алтарь с распятием, я ухожу подальше от центральной площади, чтобы окунуться в обещанный колорит колониального перуанского городка.
Скромненько и бедненько, я не понимаю, как и на что здесь вообще можно жить, если не туристы. Кто будет покупать все эти разноцветные шарфики и шапочки из шерсти альпаки? Если отойти на пару кварталов от туристических троп, начинается уже полная разруха. Вся надежда только на состоятельных посетителей «Сикстинской капеллы».
Следующую остановку автобус неожиданно делает возле сохранившегося моста инков. Конечно, это не тот же самый объект, что был здесь пятьсот лет назад, но когда-то в этом месте действительно висел похожий канатный мост, по части сооружений которых инки были большие мастера.
Империя инков была охвачена широкой сетью коммуникаций, имеющей стратегическое значение. По дорогам должны были проходить войска, чтобы быстро подавить любое восстание, а в мирное время они способствовали культурному обмену между всеми областями государства. Инки не знали колеса, поэтому горные дороги чаще всего были ступенчатыми. Если на пути встречалась болотистая низина, делали насыпь. Через реки строили каменные и перекидывали подвесные канатные мосты, которые в империи считались священными – того, кто повредит мост, ожидала лютая смерть.
Да, инки умели добиваться задуманного, их успехи в строительстве вполне очевидны. Археологический комплекс в Ракчи является прекрасным тому свидетельством. На самом деле – нет. Испанцы разрушили здесь всё до основания, превратив поселение в бесформенную груду камней. Так что можно только догадываться о том, что тут было в реальности. Тем не менее, исследователи считают, что центральным сооружением в Ракчи являлся храм, посвященный Виракоче – однофамильцу восьмого Инки, который был отцом девятого Инки Пачакути, кто собственно и создал империю инков.
Однако, мифологически создателем инков (да и всего сущего на земле) был бог Виракоча. Вместе со своей женой Мама-Коча (море) он родил сына Инти (солнце) и дочь Мама-Кильа (луна), а потом увидел, что это хорошо и сотворил всё остальное. Главный и весьма почитаемый бог, его храм хоть и впечатлял размерами: 92x25 при высоте в 12 метров, но почему-то был сделан из говна и палок. Настоящий каменный фундамент и саманные колонны, поддерживающие крышу. Как-то весьма неуважительно к столь могущественному божеству. Видимо, поэтому он обиделся и не стал вступать в битву с Яхве, когда испанцы вторглись на территорию инков. Надо заметить, боги вообще очень тщеславны и обидчивы, а также весьма злопамятны. Что же касается остального Ракчи, то в настоящее время комплекс представляет из себя развалины разной степени восстановленности.
Дорога медленно, но неустанно забирает вверх. Горы здесь заметно выше, а кое-где в отдалении даже видны снежные шапки. Наконец, автобус останавливается у импровизированного рынка, сколько их уже было и сколько ещё будет…
– Перевал Ля-Райя! Высшая точка нашего маршрута! – торжественно объявляет гид-проводник, обязательно присутствующий в каждом междугороднем автобусе.
Мы выползаем на улицу, чтобы прицениться к шарфикам и шапочкам. Вроде бы все уже купили себе по две-три штуки, но осознание того, что в Москве они вообще стоят бешеные тыщи заставляет каждый раз снова доставать кошелек. И совершенно неважно, что дома они будут пылиться далеко на верхней полке, главное – это выгодная покупка со скидкой! Да, путешествие с большим количеством женщин имеет свои сложности. У меня крепкая психика, поэтому я просто лениво иду вдоль рядов, почти не смотря на разложенный на столах товар, и стараюсь найти удобный ракурс для съемки.
– Уно соль – уно фото! – кричит мне женщина в традиционной шляпе, пальцем показывая на висящий у меня на животе фотоаппарат.
– Нет, – я отрицательно качаю головой.
– Пор фавор, сеньоре. Альпака! – женщина тянет за веревку, одним концом привязанную к ограде. – Альпака!
Дальние родственники верблюдов не могут похвастаться такими же размерами и неприхотливостью, как их евразийские сородичи. В то время как в Старом Свете мамлюки на боевых верблюдах сражались за веру, султана и отечество, индейцы в Америке вынуждены были разводить альпак только с целью получения шерсти или мяса. Правда и тот, и другой, так сказать, продукт получается весьма отменного качества. Вследствие высокогорной среды обитания, частой и резкой смене температур шерсть альпаки в три раза прочнее и в семь раз теплее, чем шерсть овцы. Кроме того, она гипоаллергенна, так как не содержит органические жиры, долго не загрязняется и не сваливается. А какой из альпаки получается стейк в грибном соусе… Пальчики оближешь!
Высота перевала составляет 4313 метров над уровнем моря. Не самый высокий или самый впечатляющий даже здесь, в Перу, но десятиминутной остановки Ла-Райя заслуживает вполне.
На десерт остался музей керамики в городке Пукара, где когда-то существовал центр доинковской культуры. Две небольшие комнаты с битыми глиняными горшками. Сам я, конечно, не видел, но старшие товарищи мне напели. А отсюда уже рукой подать до Пуно.
Пуно
Тем не менее, в город мы прибываем, когда уже стемнело. Смотреть здесь особо нечего, поэтому план на вечер очень прост: найти какой-нибудь приличный ресторан и заточить эскалопчик из ламы. Какое-то время я колеблюсь, брать или не брать с собой рюкзак с фотоаппаратом, но затем решаю, что поскольку Инстаграма у меня всё равно нет, то и снимать еду я не буду.
Но когда мы подходим к центральной площади Пуно, которая, как уже мог догадаться проницательный читатель, называется площадь Оружия, то обнаруживаем там большой праздник. Выступление вокально-инструментальных ансамблей местной самодеятельности, народные гулянья, фейерверки – полное впечатление, что мы попали на какой-то бразильский карнавал.
– Что это за праздник такой? – спрашиваю я у парочки проходящих мимо молодых ребят.
– Э-э, день Пуно, – отвечает один из них.
– Да, день города, – подхватывает второй.
– Прямо сегодня? – удивленно переспрашиваю я.
– Ну да, сегодня. И вчера был, и завтра будет, всю неделю день Пуно.
Вот умеют же люди веселиться…
Я сижу в кабаке и жду свой эскалоп, глядя как за окном проходят разодетые в костюмы испанских кабальеро участники праздничного шествия. Жду эскалоп и воспитываю силу воли и стойкость характера, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать в отель за оставленным там рюкзаком. Я успокаиваю себя тем, что день города длится аж целую неделю и завтра мне обязательно выпадет шанс увидеть это ещё раз. И тогда я буду готов.
Но к сожалению, на следующий день Пуно решает взять паузу. Нет ни костюмированных шествий, ни концерта местной самодеятельности, лишь жалкий сеанс групповой аэробики у кафедрального собора на площади Оружия.
Из заповедей настоящего фотографа.
№1: «Всегда бери с собой фотоаппарат, где бы ты ни был».
№2: «Используй фотоаппарат в любое время дня и ночи».
Впрочем, в Пуно приезжают не для того, чтобы насладиться великолепным карнавалом и запечатлеть его для потомков. Город лежит у берега самого большого пресного озера в Южной Америке, расположенного на высоте 3812 метров. Большой размер, большая высота – только этой комбинации вполне достаточно, чтобы завлечь сюда любопытных посетителей.
Озеро Титикака
Титикака ошибочно считается самым высоким судоходным озером в мире, хотя на планете есть и более высоко расположенные озера с навигацией. На что местные жители обычно с достоинством отвечают, что в зачет идут только большие корабли, гораздо больше тех утлых челнов, которые любители рекордов, скрипя и пыхтя, затаскивают в гору, чтобы доказать значимость своей грязной лужи.
А раз здесь есть корабли, да ещё огромные, то нам не избежать увлекательной морской прогулки.
Наш гид гордо говорит, что у нас одна из самых лучших лодок в Пуно. Она быстрей, комфортабельней и надежней, чем большинство других судёнышек, на которых катают своих туристов конкуренты. Сейчас мы идем не очень быстро, но вскоре должны выйти на оперативный простор, где мощный мотор покажет всё, на что он способен. Путь, который обычная лодка преодолевает за два часа, мы сделаем вдвое быстрей.
А пока есть время, он немного расскажет об озере и населяющих его жителях. Если в окрестностях Куско живут индейцы кечуа, то здесь уже обитает другая народность – аймара. Отличить аймару от кечуа можно по шапочке. Ещё у них разные языки, совершенно не похожие друг на друга. При этом несмотря на то, что аймара были тут с момента сотворения мира Виракочей (не тем, который папаша Пачакути, а тем, что верховный бог-создатель), название Титикака состоит из слов языка кечуа: кака – серая и тити – пума – священное животное племён кечуа.
– Тити! Кака… – с придыханием повторяет гид. – Тити! Кака… Серая… пума.
Помимо аймара на озере живет и ещё один малый народ, который называет себя урос. Когда-то урос говорили на своем языке, но постепенно переняли язык аймара и сейчас рiдну мову розуміють всего несколько человек. Давным-давно урос жили на берегу Титикаки, но активно разрастающаяся империя инков захватывала всё новые и новые территории. Урос жаждали свободы и не хотели подчиняться завоевателям, поэтому построили большие плоты, на которые погрузили всё свое нехитрое добро и вместе со своими семьями уплыли далеко в тростниковые заросли, где их невозможно было увидеть с берега. А поскольку причаливать им было некуда, плоты из тростника со временем превратились в плавучие участки «суши». Урос потихоньку торговали с аймара, сохраняя свое существование в секрете от инков, но, как известно, всё тайное когда-то становится явным. После очередных сражений аймара решает бежать с поля боя и скрыться в зарослях Титикаки, где преследовавшие их инки и обнаружили давно живущих там урос.
Жечь плавучие острова инки не стали, просто обложили их обитателей данью, да и убрались восвояси. Вскоре империя инков пала, урос снова стали свободными, так как испанцам дела не было до маленького озёрного народца. Что с них взять-то, золота же у них нет? Тем не менее, образ жизни урос менять не стали, до недавних пор, как и пятьсот лет назад, они всё жили на своих плавучих островах, промышляя поиском съедобных личинок, ловлей рыбы, охотой на уток и сбором их яиц.
Но сегодня появилась новая статья доходов – туристы. О, эти бездонные ходячие кошельки, которых можно доить и доить! Иностранцы с фотоаппаратами за пару десятилетий сделали то, что не удалось инкам и испанцам за несколько столетий – они полностью изменили традиционный уклад жизни урос. Жители островов научились изготавливать изделия кустарного промысла, продавать их туристам и неплохо зарабатывать этим себе на жизнь. Зачем искать личинок, если за пару солей достаточно попозировать на селфике счастливого иностранца?
– Kamisaraki! – приветствуют нас обитатели острова, к которому мы причаливаем для ощипа.
– Waliki! – в унисон отвечает хор гостей из России, прошедший соответствующий инструктаж на лодке.
На острове всё готово для приема туристов. Здесь есть и зрительный зал, и сцена, на которую выходят главные действующие лица сегодняшнего представления: Президент Вилли и его жена Нанси. Супружеской чете принадлежит этот плавучий остров, и они очень рады нас тут видеть. К сожалению, они не говорят по-английски, поэтому с аймара нам будет переводить гид.
Президент Вилли: Kamisaraki!
Публика: (радостно) Kamisaraki! Ой, нет! Waliki!
Гид удовлетворенно хмыкает.
Президент Вилли достает из стоящего рядом домика макет острова и начинает рассказывать его устройство.
Президент Вилли достает из стоящего рядом домика макет острова и начинает рассказывать его устройство.
Гид: (дождавшись, пока тот умолкнет) Для того, чтобы остров уверенно держался на поверхности и выдерживал вес строений вместе с людьми, его толщина должна составлять не менее двух метров. Сначала либо вырезается участок корневого грунта с мягкого дна мелководного залива, либо во время сезона дождей просто подбирается плавающий тростник-тотора, всплывший вместе с корнями и куском земли.
Публика: (удивленно) Ух ты!
Гид: Грунт высушивается на солнце, и из него получается основа для будущего острова. Стебли же растения срезают почти под корень, потом сушат в течение недели, затем опять намачивают, чтобы придать им упругость, и только после всего этого связывают тугими нейлоновыми нитками в толстые снопы, которые и укладывают сверху на подготовленный грунт. Остров готов. Чтобы он не уплыл раньше времени, в дно по периметру втыкают несколько длинных шестов.
Публика: (восхищенно) Ну ваще!
Гид: К сожалению, тростник не очень долговечен, от постоянного нахождения под водой он разбухает и гниет. Поэтому каждую неделю или две приходится настилать новый слой.
Публика: (сочувственно) Вот это да…
Гид отходит в сторону, уступая место Президенту Вилли.
Тот ставит на макет камень, после чего касается правой рукой сердца и что-то говорит.
Тот ставит на макет камень, после чего касается правой рукой сердца и что-то говорит.
Гид: (обращаясь к залу) Чтобы разжечь огонь, урос используют специальные камни, на которых можно было готовить пищу, не опасаясь возможности спалить остров. Хотя такая вероятность существует всегда. К счастью, в жилах урос течет особая черная кровь, которая защищает их от морозов и не дает утонуть в ледяной воде Титикаки. Ведь если вспыхнет пожар, то другого спасения просто нет.
Публика: (недоверчиво) Хм…
Гид: Вся жизнь урос зависит от тоторы. Из тростника созданы острова, лодки, которые здесь называются сампа, хижины, кроме того, нежные стебли даже идут в пищу.
Публика: (понимающе) Угу.
На сцену выходит Нанси с дочкой. С собой они несут стебли тростника.
Нанси: (отрезая кусок тростника, очищая кожуру, будто этот банан, и с удовольствием поедая) Ням-ням.
Публика: (восторженно) Вау!
Гид: В целом, урос живут очень бедно. Питаясь одними личинками и тростником сыт не будешь. Видя нищету народа, власти страны сначала попробовали переселить их на сушу, но урос не смогли обрабатывать «каменную» землю и жить в домах из кирпича и бетона, поэтому предпочли вернуться обратно на озеро. Так что властям пришлось организовать на плавучих островах медицинский центр и школу. Но всё равно урос продолжают жить точно так же, как и их предки, лишь изредка, не больше пары раз в неделю, принимая гостей из других стран. Спасибо, что были сегодня с нами.
Гид выходит в центр сцены. Вместе с Президентом Вилли и Нанси они берутся за руки и кланяются публике.
Публика: Браво, брависсимо!
Публика встает и идет к разложенным на расшитом узорами полотенце сувенирам. Вдалеке видна приближающаяся лодка с очередными туристами.
Занавес.
Говорят, что где-то вдали от популярных маршрутов ещё сохранилась настоящая культура урос, без всей этой показушной шелухи. Но вот туристов там не очень жалуют. Ну а мы после окончания представления садимся обратно на свой корабль, чтобы плыть к острову Такиле. Это настоящий каменный остров, больше никаких тростников.
Титикака славится уникальными этносами, чуть ли не на каждом острове здесь существует своя особая
Поскольку гостиниц у коммуны нет, то желающих остановиться на ночь постояльцев расселяют по семьям в порядке общей очереди. И туристам приятно окунуться в настоящую экзотику самобытных племен Перу, и местным копеечка. К сожалению, наш плотный график не оставляет нам такой возможности. Но зато мы можем рассчитывать на обед. И не в каком-то там туристическом ресторане на центральной площади рядом с сувенирной лавкой, а в кругу семьи местных жителей. Понятно, что и тут дело поставлено на поток – организована целая столовая, где между уставшими после подъема с пристани туристами бодро снуют разносящие готовые блюда «официанты».
Предложенные кушанья не отличаются особой изысканностью, которую можно было бы ожидать от столь хваленной перуанской кухни. Впрочем, мы же все-таки на острове: что бог подал – тому и рады. К тому же, пока мы трапезничаем, нашему вниманию предлагается живой увлекательный рассказ о местных обычаях, а также демонстрация процесса изготовления какого-то моющего средства из растущей вдоль дороги травы. Гид с сожалением замечает, что прогресс докатился и до Такиле: новое поколение предпочитает использовать средство «Здесь могла быть ваша реклама!», вместо того, чтобы заморачиваться с приготовлением шампуня предков.
Это может показаться удивительным, но Такиле – это общество с цветовой дифференциацией шапок. Когда мальчик только рождается, он принимает в дар вязанную шапочку холостяка – наполовину красную, наполовину белую. Так он в ней и ползает, а потом ходит, пока не найдет себе жену. Теперь засаленную шапочку, едва умещающуюся на макушке, можно выбросить, теперь он полноценный мужчина и имеет право носить полностью красную шапочку женатого человека. А староста коммуны обязан ходить в нарядной разноцветной шапочке с пумпончиками, поверх которой он может надеть черное сомбреро.
Кроме того, вязание – это сугубо мужское тяжелое занятие. Женщины могут ухаживать за альпаками, стричь их, делать пряжу, но с восьми лет каждый мальчик в красно-белой спартаковской шапочке должен овладеть сложнейшим искусством вязания на спицах. Девочкам же даже шапочки не положены, только какой-нибудь черный платок на голове. Впрочем, если женщина хочет быть красивой, можно нацепить пумпончик на пояс: большой и красивый для приманивания красно-белых горячих голов или маленький и страшненький для ревнивого красного мужа. Все-таки до идеи об обобществлении женщин жители Такиле пока ещё не дошли.
Ну а мы на этом прощаемся с миром цветных шапочек и спускаемся на другую сторону острова к лодке, которая нас там уже ждет.
Можно сказать, что на этом с Перу мы закончили. Рано утром, как обычно, мы уже двигаем в Боливию, в прекрасный и ужасный Ла-Пас, фактическую столицу государства. Город соблазнов и пороков, колониальной роскоши и повседневной бедности, наркотического угара и настоящих испытаний.
первая часть.
вторая часть.
третья часть.
Отличный отчет!!!! Ждем продолжения
ОтветитьУдалитьа ты чай из коки привез?
ОтветитьУдалитьотобрали таможенники на границе с Чили.
Удалить